Лис Улисс [= Лис Улисс и клад саблезубых ] - Фред Адра

— Вот это да… — восхитился Волк Самуэль. — Все так и есть! Но как вы догадались?

В ответ собеседник лишь улыбнулся.

— Меня зовут Волк Самуэль. Я со Старого Кладбища, — представился призрак.

— Очень приятно, меня зовут Проспер, — представился в ответ лис.

— Вы знаете, Проспер, этот инспектор в полиции — настоящий некрофоб! Ни за что не захотел помочь, — пожаловался Волк Самуэль.

— А что случилось? — полюбопытствовал Проспер.

— Меня оскорбили! Какой-то воображала в рясе.

— В рясе? — удивился Проспер.

— Да. Сверх… кто-то… что-то…

— Сверхобезьянец? — подсказал Проспер.

— Точно! — обрадовался Волк Самуэль. — Прошлой ночью на Старом Кладбище вообще творилось непонятно что. Сначала заявились лис, кот и пингвин…

— Как вы сказали? — насторожился Проспер. — Лис, кот и пингвин? А как зовут лиса, не знаете?

— Знаю. Лис Улисс.

— Лис Улисс! Надо же! Как мило.

— Вы знакомы? — спросил Волк Самуэль.

— Только заочно, — ответил Проспер. — Но я о нем наслышан. Выдающаяся, говорят, личность.

— Да, пожалуй, — согласился призрак. — Есть в нем что-то такое выдающееся.

— Продолжайте, прошу вас. Итак, сначала заявились Лис Улисс, кот и пингвин. А затем что было?

— Я их отвел в склеп Уйсуров, — продолжил Волк Самуэль. — Кратчайшей дорогой, между прочим. А потом появились этот Нимрод и с ним еще две гориллы. Начали они с Лисом Улиссом ссориться. И ссорились, пока не нагрянула полиция во главе с енотом.

— С енотом, вот как?

— Да. Кажется его зовут Морж. Или Слон?

— Может, Крот? — подсказал Проспер.

— Точно, Крот! Вы его знаете?

— Наслышан. Выдающаяся личность, говорят…

— Да, выдающаяся. А к нам, на Старое Кладбище, только выдающиеся и попадают.

— Не сомневаюсь, — улыбнулся Проспер.

— Вы представляете, этому Кроту Лис Улисс приснился! Говорил ему про какие-то сокровища… — сообщил призрак…

— Не может быть! — с блеском в глазах произнес Проспер.

— И тем не менее! — заверил его Волк Самуэль.

— Потрясающе! Милейший Волк Самуэль, вы даже не представляете, как я рад нашей встрече! Вы такие интересные вещи рассказываете.

Призрак смутился.

— Да, у нас на Старом Кладбище много интересных историй. Может, заглянете как-нибудь? Я еще расскажу.

— Непременно загляну! — пообещал Проспер.

— Ловлю на слове. Приходите. Вам у нас понравится. Народ у нас отзывчивый, интересный. И не скучно. По субботам вот концерты проходят — три великих тенора прошлого исполняют некрополитанские песни. Просто чудо! Может, даже решите быть у нас похороненным. Вообще-то, на Старом Кладбище уже не хоронят, но я за вас замолвлю словечко. — Волк Самуэль подмигнул собеседнику.

— Чрезвычайно тронут вашим предложением, — сказал Проспер.

— Отлично! Ну, тогда я поспешу. Хочу вернуться, пока темно. А то при солнечном свете мы, призраки, чувствуем себя неуютно.

— Всего хорошего, Волк Самуэль. Очень рад был с вами познакомиться!

— Я тоже. Особенно после этого ужасного инспектора. До свидания! — Волк Самуэль улыбнулся, приподнял на прощание цилиндр и отправился своей дорогой. Проспер проводил его лукавым взглядом, а затем сыграл на скрипке торжественную тему, означавшую очередное озарение.

Рано утром Брат Кирилл вернулся в замок графа Бабуина в совершенно разбитом состоянии. За время ночного дежурства у дома Лиса Улисса он устал, проголодался и продрог. Поэтому, представ перед хорошо выспавшимся и бодрым братом Нимродом, Кирилл, которому не дали и минутки на отдых, испытывал нешуточное раздражение.

Кабинет брата Нимрода представлял собой просторную светлую комнату, которой ее хозяин изо всех сил старался придать мрачность. С этой целью огромное окно было завешено багровой гардиной, а в центре помещения стоял массивный дубовый стол — на вид рожденный, состарившийся и умерший еще в прошлом столетии. С потолка свисали декоративные цепи, на стенах красовались игрушечные орудия пыток. На столе в эффектном и якобы случайном творческом беспорядке расположились шестнадцать чернильниц в виде обезьяних черепов, тринадцать подсвечников с зажженными свечами, доносы и книги «Плетение заговоров», «Справочник интригана», «500 кровавых наветов», «Как вбить клин между друзьями», «Искусство зависти», «Порок ли подлость?» и «Как написать донос и избежать разоблачения».

Сам брат Нимрод восседал на тронообразном деревянном стуле — с высокой спинкой, почти достигавшей потолка. Внешний вид стула наводил на мысль, что он является ровесником стола, с которым умер примерно в одно время. Барс надвинул на глаза красный капюшон, чтобы собеседник чувствовал себя неспокойно. На Кирилла этот прием не возымел никакого действия, потому что очень хотелось спать, а на брата Нимрода, его интриги и заговоры хотелось плевать. Но плевать было нельзя, это привело бы к очень неприятным последствиям — настолько Кирилл еще соображал, несмотря на стремившееся отключиться сознание.

— Рассказывай! — приказал брат Нимрод.

— Слежка за объектом У. была установлена вчера в восемь утра, — скучно начал Кирилл. — Слежку проводил брат Кирилл. Пост располагался…

— Прекрати! — недовольно перебил его брат Нимрод. — Ты что, донесение пишешь? К делу переходи! Ты установил в доме объекта жучок?

— Жучок? — растерялся Кирилл.

— Да-да, жучок, — раздраженно повторил барс. — Установил?

— Конечно, установил, — испуганно соврал Кирилл. — Я проник в дом объекта, притворившись газовщиком, и приклеил микрофон к внутренней стороне ножки стола.

— Молодец! — похвалил брат Нимрод. — Тогда рассказывай, что услышал! О чем говорили объект и его подельники?

— Значит, так… — начал Кирилл. — Объект и его подельники собрались в доме к вечеру. Большую часть времени они… — Кирилл замолчал, уже жалея о своем вранье про жучок. — Даже не знаю, как сказать.

— Говори, как есть! Что негодяи делали большую часть времени?

— Пели…

— Пели? — удивился брат Нимрод. — Что значит пели?

— Ритмично выводили голосами мелодичные рисунки, стараясь звучать слаженно, — объяснил Кирилл, который от усталости каждый вопрос понимал буквально.

— И что же пели негодяи?

— Негодяи пели песни негодяев, — самозабвенно сочинял Кирилл. — Противные такие песни, уголовные. К тому же, у всех объектов совершенно нет слуха, голоса и чувства ритма.

— О чем конкретно были эти песни? — не унимался брат Нимрод.